Дело о длинноногих манекенщицах [= Дело о дочери мертвеца ] - Эрл Стенли Гарднер

Лейтенант встал с кресла, потянулся и зевнул.

– Еще раз спасибо за помощь, Мейсон. Сам того не ведая, выочень помогли нам. Вы не представляете, как это важно! Между прочим, мы поднялидокументы и узнали, что Гомер Гарвин сам себя произвел в шерифы, чтобы иметьправо на ношение оружия. Дело обычное, как понимаете… Имеет дело с деньгами…Дома один… и все такое. Потом, при нем всегда много денег… Вы, может, знаете,где сейчас находится его револьвер?

– Какой револьвер?

– Который он обычно носит.

– Разве он не у Гарвина?

– Не знаю, не знаю, но мы, – добавил Трэгг многозначительно,– собираемся это выяснить и выясним, уж будьте уверены, Мейсон. Ну, я пошел. Небуду больше отнимать у вас время. Вы ведь очень занятой человек. Кроме того, несомневаюсь, что после того, как я побывал здесь, надо думать, вам будет о чемпоговорить по телефону.

– Надеюсь, он не прослушивается? – сердито спросил Мейсон.

– Нет, нет, в этом нет никакой необходимости… Пока нет. Ну,всего хорошего.

Трэгг вышел из конторы.

– Соедини меня с Мэри Барлоу, Делла, – тут же распорядилсяМейсон.

– Мэри Барлоу?.. О, Мэри Арден… Никак не привыкну к ее новойфамилии.

Она связалась с диспетчерской и через минуту доложила:

– Абонент на проводе.

– Мэри, – сразу начал адвокат. – Это важно. После того какмы вчера вечером расстались, многое произошло. Вам должен звонить Гарвин. Еслион позвонит, передайте, пожалуйста, чтобы он сразу же связался со мной, носделал бы это осторожно, так как его ищет полиция.

О Боже! Полиция?!

– Да.

– Почему вы думаете, что он будет звонить мне?

– Потому что прошлым вечером я сказал ему, что вы два разазаходили в контору. Он был приятно удивлен. Оказывается, его секретарша даже несообщала ему о вашем приходе.

– Что?! Неужели эта лгунишка… неужели она…

– Спокойнее, спокойнее, вам вредно волноваться. Могудобавить, что Гарвин вчера уволил Еву Эллиот, она там больше не работает.

– Босс поступил очень правильно! – воскликнула Мэри. – А ктотеперь на ее месте?

– Пока никого.

– Послушайте, мистер Мейсон, – решительно сказала она, – явозвращаюсь.

– Что вы говорите?

– Я говорю, что еду к мистеру Гарвину и буду сидеть вконторе до тех пор, пока он не подыщет новую секретаршу.

– Но вы не сможете сделать этого, – заметил Мейсон.

– Смогу. У меня остался ключ от входной двери. Я знаюработу. Знаю всех клиентов. Конечно, много воды утекло с тех пор, как я ушла,но я все прекрасно помню, что связано с операциями вклада денег. Так что ничегоне напутаю. Разумеется, с моей фигурой я вряд ли буду украшать офис – не то чтоЕва Эллиот, но зато я буду работать эффективно и отвечать на телефонные звонки,следить за почтой и посетителями, чтобы те, кто хотел бы попасть к нему наприем, попадали.

– А если это нежелательно?

– Кого вы имеете в виду?

– Отдельные личности. Мэри рассмеялась.

– Я буду начеку.

– Ситуация может усложниться, учтите. Кое-кто из этих людейможет быть обличен властью.

Она с минуту обдумывала слова Мейсона, потом сказала:

– Спасибо за предупреждение, мистер Мейсон. Нашу машинузабрал муж, поэтому я сейчас вызову такси. Если свяжетесь с мистером Гарвином,передайте ему, что я на работе, и пусть только оплатит мне такси в оба конца.

– О'кей! Идея не такая уж плохая.

Он повесил трубку и повернулся к Делле Стрит.

– Я ухожу, Делла. На этот раз воспользуюсь своей машиной, ане такси.

– Без меня?

– Да. Ты должна быть тут и… Телефонный звонок не дал емудоговорить. Делла Стрит сняла трубку и спросила:

– Кто там, Герти? О да, я вполне уверена, что мистер Мейсонзахочет говорить с ним… Шеф, Гомер Гарвин!

Мейсон схватил трубку.

– Алло, Гомер!

– Слушай внимательно, Мейсон. У меня только несколько минутдля разговора.

– Говори быстрей!

– Очень возможно, что Стефани Фолкнер застрелилаКассельмана, когда он напал на нее. Так вот, я хочу, чтобы ты взялся защищатьее…

– Хорошо. Пусть так и будет. Но где ты находишься, чертпобери?!

В данный момент я изображаю подсадную утку.

– Что?!

– Я веду полицию по ложному следу и хочу еще немногоповодить ее за нос. Если мне удастся убедить их в том, что к этому делупричастен я, то пока они поймут что к чему, пройдет много времени, и уже потомвозьмутся за Стефани…

– Постой, – предупредил его Мейсон. – Это очень опасно. Тыможешь вляпаться, и вляпаться серьезно.

– Я не боюсь.

– Укрываться от правосудия, – раздельно произнес Мейсон, –это значит признать себя виновным, и суд именно в таком разрезе будетрассматривать это.

– Ну и прекрасно. Как раз этого я и добиваюсь. Ты не должентак поступать, – запротестовал Мейсон. – Ты сам даешь полиции улики противсебя. Повторяю, ты можешь вляпаться.

– Не обо мне речь. Займись, прошу тебя, Стефани. Думайтолько о ней! Сделай все возможное и невозможное для ее защиты. О последствияхне беспокойся.

– Даже если это рикошетом ударит по тебе?

– Даже!

– В чем дело? Неужели все из-за того, что твой сын иСтефани…

– Все из-за того, – перебил адвоката Гарвин, – что я люблюэту девушку. И кажется, любил всегда, хотя боялся признаться в этом даже самомусебе. Говорю тебе об этом конфиденциально. Попробуй только разболтать! Никомуни слова, даже своей Делле. Иначе я сверну тебе шею, черт возьми! Ты хотелзнать, в чем дело, и теперь знаешь в чем.

Мейсон погрузился в раздумье.

– Алло, ты слушаешь?

– Да, да, – ответил Мейсон. – У меня кое-что припасено длятебя. Я говорил с Евой Эллиот. Она вне себя и теперь будет за милю обходитьтвою контору, которая, между прочим, закрыта.

– Закрыта? Но это невозможно, Мейсон. У меня там массасрочных дел. Надо кого-то подыскать в срочном порядке, Перри.

– Уже подыскал. Я позвонил Мэри Барлоу и сообщил, что ЕваЭллиот уволена и в конторе никого нет. Она сейчас отправится туда. У нее естьключ. Она сказала, что попытается сделать все возможное.